Рецензия на игру PuzzleMania

Ничего не могу поделать: люблю игры, с которыми все сразу ясно. Прямо с заглавия. Как кусочек в паззле не прикладывай, а все едино - одно ему место. Как такое не обзови, а краше ПаззлоМании не придумаешь. Ибо только фатально одержимому кусочкособирательством может приглянуться данное бессмертное творение. ДМС, одним словом. Игра терпит только клинические случаи заболевания: любителей, любопытствующих и иже с ними просьба не соваться. Карантин.

Ненароком

Перед нами банальный классический паззл. Сколько ему подобных вышло из девелоперских контор, - одному Богу известно. Но, наверное, и Всевышнему неведомо, как можно было настолько бездарно сляпать примитивнейший по своей сути процесс. Радоваться нечему: ни одного значимого нововведения в геймплей и при этом отвратный интерфейс. Плавающая панелька с мелкими символами содержимого меню только мешает. Так и хочется заткнуть ее в дальний угол. А запоминать клавиатурные сокращения типа Ctrl-M взбредет в голову разве что совсем от нечего делать. Собираемая картинка занимает только часть экрана без возможности растяжения. И почему нельзя было расположить меню на обрамляющей ее черной раме? Кстати, в нормальных паззлах кусочки изображения чаще всего лежат так, чтобы выбирать их можно было по своему усмотрению, а не как комп на душу положит. Здесь же нужно сначала вытянуть меню, чтоб оно провалилось, нажать специальную кнопочку, вызволить из кучи нужную паззлину и, наконец, вернуться к картинке, где и возложить отрывок на предварительно отысканное место.

Между прочим, непрофессионалы паззл собирают, как правило, не один и не два дня. Так что компьютер не лучшее место для этого занятия, - глаза вытекут, пока картинку прикончишь. А если уж порешили изобразить, так могли бы вменяемую систему сохранений сочинить и фотографий поприличней набрать. Да и нарезка дохловата, - жалкие 2500 частиц. Собственно, цифра эта, мягко говоря, раздутая. В реальности на экране всегда находится ровно 100 кусочков. И если вам приспичило собрать 2500, а не, скажем, 600, то картина просто будет разбита на 25 неразборчивых (из-за сильного увеличения) прямоугольных участков.

Разнообразие, как и следовало ожидать, хромает на обе ноги. 20 изображений для игры, занимающей 4 диска - маловато будет! Тематический выбор, опять же, скудный - живность, искусство, города и ландшафты, по 5 паззлов на рыло. Сами изображения красотой и оригинальностью не страдают. Знакомый паззлолюб посмотрел секунду и промямлил: «Убожество…».

Правда, дабы мы совсем задом в стул не вросли, предлагается три вида препятствий. Вопросы, бомбы, уничтожающие уже вложенные в паззл кусочки, и «уплывающие части». Все происходит спонтанно, но при определенной сноровке помехи нетрудно обезвредить.

Вопросы несложны, но докучливы, типа стодолларовых из “Who wants to be a millionare?”. Скажите, пожалуйста, где находится Зимбабве? А вы случайно не подскажете государственный язык Танзании, столицу Сомали и денежную единицу Вьетнама? А свиньи - они сумчатые, не напомните? И «Вакханку» Тициана знаете? Человеку, ответившему внятно и побуквенно на каком-либо из пяти предложенных европейских языков, настоятельно рекомендуется это… мня-мня… развлечение. Если вас никогда особо не интересовало, где же гнездятся утконосы и как зовут одну современную художницу из Индии (имя опущено из моральных/этических/цензурных соображений), то лучше не связывайтесь - только голову заморочите. А бомбочки и плавающие картинки как усложнители не рекомендуется выбирать в принципе, - только раздражает…

Напоследок замечу, что скромной наградой за все эти мучения является неврастеническая какофония звуков, столь естественно венчающая тягомотный процесс. Великолепный десерт.

Специально не придумаешь

О мертворожденных aut bene at nihil. Но что есть, того не отскребешь. Оправдание, будто все это исключительно по общему недомыслию, - пожалуй, единственно возможное. Все картинки как таковые никакой ценности из себя не представляют, и собирать их может ринуться лишь человек, воспылавший внезапно немотивированным желанием собрать хоть «что-нибудь». Искренне его жаль.